Олег Лапоногов: «Мама совершенно не воспринимает мои русскоязычные тексты»

Втиснуть Олега Лапоногова, лидера группы «Табула Раса», в формат печатного интервью столь же сложно, сколь сложно изобразить трёхмерную фигуру средствами двух измерений.

Ни одно СМИ без ущерба для смысла высказываний не в силах передать колорит лапоноговского говора, яркую жесткуляцию, блеск вечно молодых, но очень мудрых голубых глаз и многие другие качества, которые составляют мощнейщий магнетизм Олега. Благодаря этому магнетизму даже самая запутанная, с точки зрения норм русского языка, реплика лидера «Табулы», произнесённая или спетая им «вживую», ясна и близка, как собственные мысли.

Часто кажется, что Лапоногову вообще не нужен русский язык. Он умеет донести до людей свои переживания с помощью псевдоанглийской «тарабарщины», которую нередко использует во время пения на концертах и в студии.

Ты виртуозно владеешь т.н. «рыбой» — набором псевдоанглийских слов, которым пользуются вокалисты для того, чтобы отрабатывать песни, ещё не имеющие текстов. Странное дело: когда я слушаю твои вещи, спетые «на рыбе», меня не покидает ощущение, что я хорошо понимаю, о чём ты поёшь...

Да, я и сам считаю, что намного точнее способен выражать свои чувства и мысли именно таким образом.

Я гораздо больше люблю петь на «рыбе», чем на каком-то «земном» языке и постоянно отдаю дань этой любви не только в процессе репетиций (на которых все без исключения песни изначально рождаются с текстами на «рыбе»), но и на концертах. Когда дело доходит до передачи оттенков человеческих чувств, внутренних состояний, «рыба» оказывается куда более многогранной и гибкой, нежели слова обычного языка.

Стандартное слово, как ни крути, имеет довольно ограниченный ряд значений. Оно не позволяет вместить в себя больше смыслов, нежели те, которые вложены в него исторически. Исполняя песни на «марсианском языке», я могу наделить каждое слово десятками различных сущностей, одновременно рассказать слушателю о нескольких разных вещах, используя одно предложение.

Моя мама — профессиональный педагог, красноречивый человек от Бога — совершенно не воспринимает русскоязычные тексты песен «Табулы». Говорит, что они, мол, написаны коряво, «кострубато». А вот когда я пою ей на «рыбе», она чувствует себя комфортно: вот теперь, говорит, Олежик, всё на своих местах.

То есть, «тарабарские» тексты сочиняются тобой от всего сердца, а на русском ты пишешь, как Бог даст, лишь бы что-то более-менее внятное получалось?

Нет, в том-то и дело, что я очень кропотливо, дотошно отрабатываю каждое слово в русскоязычных текстах, подолгу ищу единственно верный вариант. Я глубоко убеждён: текст должен органично сочетаться с музыкой, на которую он положен, пульсировать в унисон со звукорядом. «Халява» здесь не проходит. Если хотя бы одно-два слова в песне не гармонируют с музыкой, произведение «трещит по швам».

Но написание песен на русском даётся мне с огромным трудом. А когда я пою «на рыбе», каждая клетка моего организма резонирует вместе со словами. Я получаю фантастическое удовольствие от такого пения! Мне совсем не сложно записывать «тарабарские» песни в студии, делать по несколько дублей одной и той же «марсианской» фразы, придуманной в момент дебютного исполнения, сниматься в клипах на песни, спетые на «рыбе».

На альбоме «Радиодонор», записанном в середине 90-х, подавляющее большинство песен было спето на «рыбе». Не слишком ли рискованно, с коммерческой точки зрения, было делать запись на «птичьем языке»?

Да ну, мы как-то не думали об этом... Была такая волна в творчестве, вот и всё. Нам просто хотелось сделать альбом именно таким, каким он получился.

Через пару лет после выхода «Радиодонора» «Табула Раса» всё-таки перешла на русский язык и добилась всенародной популярности. Говорят, тебе не очень приятно вспоминать о том периоде «стадионных аншлагов».

Ой, глупости это всё какие-то! Я не жалею ни о чём: и тогда с группой «Табула Раса» происходило много хорошего, и сейчас в нашей жизни есть приятные моменты.

Скоро ли поклонники «Табулы» услышат новый альбом группы?

Честно говоря, на этот вопрос трудно ответить. Нами записано около десятка композиций, но мы постоянно что-то дорабатываем в накопленном материале. Группа записывает пластинку за свой счёт, что значительно усложняет процесс работы. Затрат много: нужно рассчитываться со студией, оплачивать труд клипмейкеров, жить за что-то, в конце концов... Но мы стараемся!

На самом деле, нового материала у нас очень много. Мы постоянно что-то придумываем. Группа занята концертной деятельностью, у каждого из нас есть свои хлопоты. Но мы с ребятами однажды договорились, что, несмотря на все катаклизмы, будем, как минимум, раз в неделю проводить одну большую 5-6-часовую коллективную репетицию.

На таких репетициях мы не только музицируем «от звонка до звонка», но просто много общаемся по-человечески, проводим время вместе — так же, как проводят его на репетиционных базах многие молодые группы. В такой непринуждённой обстановке рождаются интересные музыкальные идеи.

Ну, и с Женей мы у меня дома вдвоём частенько репетируем, чтобы какую-то основу для будущих песен набросать. (На интервью вместе с Олегом Лапоноговым присутствовал гитарист «Табулы» Евгений Халаф. который мудро занял позицию стороннего наблюдателя, передав бразды правления беседой словоохотливому «старожилу» группы. — А.Б.)

Комфортно ли тебе играть в группе, где, кроме тебя, есть ещё один гитарист? В «звёздный» период «Табулы» ты был единственным человеком в составе, играющим на гитаре — надо признать, что получалось у тебя это очень стильно и самодостаточно.

Женя (поворачивается к Евгению), а ну-ка, пошёл вон из группы! (Оба смеются.)

Ну, если серьёзно — да, поначалу мне было очень комфортно работать без «автономного» гитариста в составе. Достаточно долго в группе вообще никого, кроме меня, бас-гитариста и ударника, не было. Тогда казалось, что это очень круто. Дескать, нас всего трое, а мы вот такую интересную музыку делаем, ни в ком более не нуждаясь!

А потом я вдруг понял, что это во мне гордыня говорит. Ох, сколько же она, гордыня, всего по жизни людям ломает!.. Сейчас мне очень нравится играть с теми, кто входит в состав группы «Табула Раса».

Зрелые записи «Табулы» всегда звучали очень здорово. И всё-таки ваш «живой» звук экспрессивнее. Запись концертного выступления в студии харьковской онлайн-передачи O.LIVE — это чистейший адреналин, сырой гитарно-басовый драйв! Планируете ли вы что-то подобное повторить на пластинке?

Ох, я уже много лет одержим идеей «звука ГПТУ»! Молодые люди, музицирующие в холле общежития; барабанщик, колотящий по мятым тарелкам; юные дамы в домашних тапочках, приглашающие кавалеров на танец... Есть в этом какая-то живая жизнь, огонёк, которого лишены студийные записи — в том числе и многие треки нашей группы.

Мне всё время казалось, что в студии, приобретая чистоту, «правильность», мы теряем что-то более важное. Группа начинает звучать скованно. Недавно, стоя на саундчеке и слушая, как наш барабанщик, Эдик Коссе, настраивает вместе со звукорежиссёром звук ударной установки, я, как мне показалось, наконец-то понял, как нужно записывать «Табулу».

Взять хотя бы «бочку»: она же прекрасно звучит живьём! Серединный такой шлепок, очень сырой, в меру грубый и — правильный. Зачем накручивать на неё весь этот «бархатный низ», который так любят студийные звукорежиссёры? Да «бочка» и так «качает», без всей этой «звуковой косметики»!

Бас-гитару в клубный комбик слушаю — какой хороший, рычащий «ягуаристый» звук (речь, вероятно, идёт о гитаре Fender Jaguar — А.Б.). Никаких инфразвуковых частот нет и в помине — да и кому они нужны! Иногда после прослушивания студийных записей чувствуешь себя, как пассажир машины «нового русского», который от широты души своей запихнул в автомобиль сабвуфер диаметром в пол-салона, врубил его на полную и хвастается: смотрите, мол, какой у меня массивный звук в «тачке»! А там не звук, а кошмар настоящий — ни чистоты, ни души, только обшивка ходуном ходит.

Рок-музыка — она, как мне кажется, «живёт» и «дышит» именно в среднечастотном диапазоне, не в прилизанных «верхах» и «низах». Середина — некое связующее звено, которое не только придаёт целостность частотному диапазону записи, но и связывает её, запись, с чем-то свыще... С тем, что недоступно человеческому пониманию...

Ваш последний на сегодняшний день альбом «Цветочные календари», как по мне, как раз звучит очень чисто, почти «стерильно».

Так оно и есть. В тот период мы с Серёжей Мищенко (бывший клавишник группы «Табула Раса» — А.Б.) работали над демо-аранжировками песен в домашней студии и очень увлеклись модными компьютерными технологиями. Хорошо, если бы при этом мы были гениальными музыкантами-компьютерщиками — так ведь оба в этом деле новички, многого не знаем, не умеем!

Все аранжировки делали под аккомпанемент электронной ритм-секции. Вроде бы остались довольны результатом: партии звучат, эффекты отстроены, как положено... Пришли в профессиональную студию писать всё «начисто», с настоящими барабанами — а к живой-то «кухне» все наши настройки не клеятся!

Тут мы и принялись за эксперименты: начали комбинировать «живые» ударные с программированными, крутить ручки эффектов и синтезаторов туда-сюда... В результате огромного количества манипуляций запись материала всё-таки завершилась успехом. Но звук после такой студийной «мясорубки» получился, действительно, выхолощенным.

С другой стороны, диск «Цветочные календари», на мой взгляд, состоялся, как целостная пластинка. Саунд, сформированный на нём, быть может, и далёк от моего идеала — но  альбом, образно говоря, не разваливается на куски, его концепция выдержана чётко. А это уже хорошо.

Несмотря на задержки с выпуском альбома, вы периодически радуете поклонников новыми треками. Недавно, допустим, вышла песня «Полинезийская зима», записанная совместно с группой «Антитіла». Планируется ли выпуск каких-то других синглов в обозримом будущем?

Разумеется. Не так давно, допустим, мы общались с Виталиком Климовым, нашим бывшим продюсером (а также продюсером, приложившим руку к становлению «Океана Ельзи», Алёны Винницкой, “Gouache” — А.Б.) и решили, что можем, объединив усилия, достойно представить слушателям какой-то новый материал.

Над одной из наших песен мы, по совету Климова, работаем под руководством саунд-продюсера Петра Чернявского (экс-гитарист «Океана Ельзи», сессионный гитарист и со-участник большого количества разномастных музыкальных проектов — А.Б.). Очень талантливый и приятный в общении молодой человек!

Как заметил Климов, мы ведь не молоды уже, многих актуальных тенденций в музыке не чувствуем. Пора и к новому поколению музыкантов прислушиваться. Даст Бог, что-то из этого получится.

Текст интервью: Антон Бессонов